Адмирал Мишико

«Смертоносная субмарина гордо рассекала бескрайнюю гладь океана. Ровное дыхание парового двигателя почти сливалось с загадочным шепотом волн. Но покой был обманчив…
- Капитан, обнаружен противник! Быстроходная цель, курсом на юго-восток. Предположительно – малый фрегат. Дистанция 7 миль!
- Срочное погружение!
- Мишикоооо!
- Торпедное отделение, к бою! Поднять перископ!
- Мишикоооо-о-о!
- Торпеда готова, капитан.
- Начать сближение с противником, атака – минус 10 секунд!
В бою нередко все решают мгновения. Увы, на сей раз великий Кхадгор не был благосклонен к доблестной команде субмарины… Капитан подлодки, увлеченный боем, слишком поздно понял, что в противостояние боевых судов вмешалась третья сила. Безжалостные пальцы судьбы сжали его… ухо:
- Мишико, вот ты где спрятался, негодник, – мать грозно смотрела на заигравшегося мальчишку, - сколько раз тебя звать надо? А ну марш за стол!
- Ну маааама, ну еще минуточку – на глазах капитана блеснула скупая мужская слеза.
- Никаких минуточек! – мать была непреклонна, не смотря на явную угрозу превращения слезы в скупой мужской рев. – Иначе, никаких сказок на ночь!
Слезы мгновенно высохли. Еще бы, лишиться сказки о морских приключениях – угроза пострашнее десятибалльного шторма, якорь мне под корму!
- Мишикооооооо! – мальчик с ужасом осознал, что про корму и якорь он подумал вслух.
Это была последняя капля, переполнившая чашу маминого терпения. Она уже не могла сдерживать смеха:
- Пошли есть, чудо ты мое…
…После обеда вражеский фрегат был настигнут и зверски утоплен. Трижды. Героическим адмиралом Мишико.

Шли годы.
В некоторых мирах, говорят, все мечты сбываются. Обычно для этого нужна малость, например, чтобы был какой-нибудь газ и им промышляющие. («Газпром – мечты сбываются», (с) Газпром, Россия, Земля, Солнечная система, Млечный путь). Правда, чаще сбываются они лишь у тех, кто промышляет. Но все же.
В Элиноре нужного газа не было, поэтому с осуществлением мечтаний дело обстояло несколько тяжелее.

Тут годы чуть остановились, чтобы мы могли разглядеть своего героя.
Броненосец «Гордость Кхадгора», упорно вгрызался в негодующие соленые волны Мертвого моря. В боевой рубке стоял отважный молодой капитан в щеголеватой белой форме с золотыми кантами.
- Машинное, добавить в топку угольку, ползем как черепахи!
Нетерпение капитана было понятно – ведь на берегу его ждал не только адмиральский кортик за доблесть в прошлом бою, но и любимая красавица-супруга, которая наверняка уже все глаза просмотрела с балкона их роскошной усадьбы, стоявшей у золотистого песчаного пляжа…
- Мишико! – капитан укоризненно посмотрел на вошедшего с кофейным подносом матроса. – сколько тебя ждать?
Тот, виновато ссутулившись, торопливо налил ароматный напиток в фарфоровую чашечку.
И почему так несправедливо устроен мир? Каждый день часами мечтаешь о подвигах, сутки на пролет играешь в кораблики. Тратишь последний грош на новую флотскую пуговицу в коллекцию. А в итоге – за капитанским штурвалом оказывается какой-то зубрила, не понимающий, чем отличается медная пуговица торгового флота от мифриловой боевого адмирала.
Ты же получаешь наряды вне очереди. И драишь палубу. Трижды. Как тут не напиться с горя?

И с новыми силами помчались в вечность годы. Неотвратим их грациозный бег. А что же наш герой?
Пока не вижу его… Вот грозовые тучи, содрогаются от яростного напора штормового ветра. Трехметровые волны с безумным ревом накатывают на каменистый берег… о, а там что за огонек? Да это же таверна «У Адмирала»! Заглянем?
Так вот же - Мишико! В адмиральской фуражке, сидит на кухне у печи, с кружкой ароматного грога, в окружении ребятишек:
- И тогда я скомандовал – бортовые – пали!..
Ребята в восхищении внимали каждому слову ветерана. Скрипнула дверь.
- Эй, повар, хватит лясы точить – в комнату заглянул официант, так же в потертой адмиральской фуражке - новый клиент просит осьминога в кляре, да поживее!
Мишико тяжело вздохнул, встал, и направился к погребу за головоногим для клиента, и еще одной кружечкой чего покрепче – для себя.

Не нужно ускорять бег времени. Уже не к чему.
Присмотрись к невзрачному зеленому холмику. Скоро дюны поглотят этот кусочек земли. И уже никто не вспомнит, что тут лежит почивший от цирроза печени повар Мишико, великий герой детских фантазий, мало чего достигший в реальной жизни.

Помни дружок – помимо мира виртуального, в котором ты можешь стать великим воином, есть еще и жизнь реальная, в которой для того, чтобы занять достойное место нужно приложить не мало сил!…»

- Мишико, дорогой, ну разве так можно?! – жена недоуменно оторвалась от исписанного витиеватым почерком листа и пристально посмотрела на писателя. – Тебя же попросили написать мемуары. Рассказать детям о своих подвигах. Почему же ты не описал, как получил «Звезду героя Кхатога» за Средиземноморскую компанию, или адмиральские погоны за операцию «Привет Эквиль»?! Что это за бред?!
- Солнышко, если бы в свое время отец не выбил дурь из моей головы, именно этот рассказ и стал бы моими мемуарами. Нечего молодежь пустами сказками потчевать! Пусть проникнутся суровой правдой жизни!
- Ох, Мишико, Мишико…

(с) SadWizard

Весна неизбежна

Доброго вам вечерка. Да вы не волнуйтесь, понимаю, что буковки ВН на моем наплечном значке внушают трепет. Возможно для кого-то это аббревиатура, расшифровывающаяся как Всевидящий Надзор, даже чуть зловеща. Но мы, следователи, предпочитаем читать ее как «Весна неизбежна». Хоть какая, а романтика, да? Мол, с приходом весны тают снега, скрывающие многие тайны. И уже не спрятаться, не скрыться.
С этой порой связано многое. Скажем мои золотые зубы. Нет-нет, это не прихоть старика-нувориша, и не следствие попытки попробовать на зуб легендарную «Перчатку Кхатгора», превращающую все чего не коснется в золото… Хотя, не скрою, всякое бывало.
Знаете что, друзья, расскажу-ка я вам быль. Историю о вере, надежде, любви и, конечно же, весне.

В ту пору, будучи еще безбородым курсантом, прибыл я на стажировку в отдаленный гарнизон, располагавшийся в крохотной крепости у подножия Хребта Ящера.
Если честно, ее то и крепостью назвать рот не открывается: полуразвалившаяся башня, окруженная хлипким деревянным забором. Само собой, бойцы были тоже как на подбор: от нумех-молокососов, с горящими глазами и ветром в голове, вроде меня, до дряхлых «ветеранов», просидевших всю жизнь в обозе. Да, женщин там, увы, не было. Уж не знаю, почему. Впрочем, старожилы рассказывали, что была одна красотка из деревенских. Коменданту помогала, да исчезла по осени неожиданно.
Кстати о командире. В свое время имя мастера Мудрагора гремело на весь Кхатог. Однако меня дало разочарование. Глядя на едва передвигающегося старца, нередко появлявшегося на плацу в домашних тапочках в виде ушастых кроликов, трудно было предположить, что когда-то он был элитой элит, варграфом Охотников за головами. Но немного заигрался с законами, и волей богов был лишен наград, доспехов, лишь чудом избежав позорного заключения в Бановом монастыре, уже не первое столетие являвшемся местом ссылки богохульников и государственных преступников.
Кроме него еще сержант был, Баламутом звали. Профессионал от бога, но немного на ум медленный.
Не скажу, что дисциплина у нас хромала. Она напрочь отсутствовала. Вначале это меня пугало, затем возмущало. Но что может изменить стажер, если конечно он не сын генерала?
В патрули мы, конечно же, ходили. Чего сидеть в четырех стенах? Возьмем по парочке бутылок «Подгорной особой» или «Слезы Эквиль», и – на поиски врага. Врагов обычно находили рядом, на заливном лугу. Схватки были жаркие, не все из наших из них выходили целыми, но пленных брать обычно удавалось. Допроса как такового не было – что нового можно узнать из жалобного «беееее…» или «мееее…», если повезет – «мууу…» (а разок даже было «гав…», но об этом как-то не хочется вспоминать).
Так, отвлекся я немного, ну что поделать – не мальчик уже.
Значится так, однажды возвращаемся мы из очередного патруля. Настроение отличное, вокруг снег под солнышком искрится, благодать!
Поотстал я чуток. Душа требовала проверить, нет ли противника за деревом. Проверял не долго, минут пять. Пока суть да дело, ребята ждать не стали. До крепости то рукой подать, что телиться? Бегу я за ними. Вдруг слышу – словно плачет кто. Надрывно так… и шепчет что-то. Я топор свой боевой достал, мало ли. И на звуки пошел. Подкрался почти не слышно, выглянул из кустов и прямо остолбенел.
Вижу, стоит у замерзшего ко лодца комендант наш. Его со спины по тапочкам-зайчикам сразу признал. Наклонился вниз и стонет: «Душечка моя, как же ты там без меня…».
Ну, думаю, вот где деревенская девчонка сгинула! Ага, попался злыдень старый! Надо мчаться к сержанту: сдавать командира-душегуба с потрохами!
Прибегаю в фортецию, уже почти родную, сразу к Баламуту: мол, так и так, видел коменданта у колодца… разговаривал он мол с кем-то.
А сержант кивнул спокойно. И рассказал такое, что дух перехватило.
Случилась по осени у мастера Модрогора любовь страстная. Бывало, уединится он с ней на часок-другой. Уходит бледный да уставший, а выходит – раскрасневшийся, веселый, как заново родился. И все было хорошо, пока не остановился проездом в крепости офицер штабной. Блестящий весь такой, борода в сто косичек сплетена, форма как с иголочки, золотой значок кхадлорда на плече… словом, держись девки, и младший командный состав.
А комендант как раз с патрулем развеяться ушел.
Пустили по недомыслию штабного в кабинет коменданта. Хотя а куда же еще, там хоть какая чистота и порядок. Вошел кхадлорд в комнату. И видит – она… Свежа, желанна… и не удержался гость от соблазна. Схватил и прямо на столе командира… (на щеке Баламута блеснул скупая армейская слеза)…
…Словом, приходит Мудрогор к себе, а там гном незнакомый, прямо на столе храпит, сокровище его обнимая…
Ничего не сказал штабнику комендант. Вышел тихо, лет на десять за миг постарев. А по утру взял любовь свою и отнес туда, где никто на нее уже не посягнет.
Словом, веревку на горло – и в колодец. А по утру защемило сердце у старика. Пошел к колодцу, хотел вытащить и насладиться, быть может в последний раз… да подморозило. Вмерзла в лед его ненаглядная, не отодрать.
Вот с той поры, как зайдется его сердце, приходит Мудрогор к колодцу. Все проверяет, надеется. Верит – весна неизбежна! Придет она, растает лед. Любовь свою тогда достанет, в экстазе к ней он припадет…

Признаться, я в шоке от рассказа был. В тихом омуте – гоблины водятся! Отписал я докладную прямо в Всевидящий надзор – и о насильнике с золотым значком, и об убийстве и о старичке-некрофиле. Недели не прошло – прибыл отряд. Коменданта сразу следователи обработали. Не долго отпирался, минут через пятнадцать во всем признался. Пошли к колодцу, ломами да магией котлован целый вырыли, но нашли жертву…

Собственно как нашли – так мне зубы передние и выбили сразу. За то, что занятых государственных людей потревожил. Ведь из колодца бутылку «Царской» достали. Столетней перегонки.
Оказывается, цела девчонка, к бабке больной уехала. Ага. А любовью коменданта водочка элитная была, достать ее в глухомани – невозможно практически. Вот и трясся он надо своим запасом.
Ну а остальные зубы сам Мудрогор мне выбил. Чисто в целях воспитания, но и для симметрии, разумеется. После того, как «Царскую» со следователями выпил. Впрочем, я не в обиде, и даже благодарен. Зубы золотые мне потом он же от щедрот поставил. Ибо справедливый наш комендант был, когда трезвый. И направление в следователи выдал, мол вправляй себе мозги паренек, пока не поздно. Такая вот история.

Так о чем я… А... О весне. Так вот друзья, мои. Вижу, глазки у вас бегают. Ай-яй. Чем бы не занимались, помните, мы следим за вами. ВН. Весна неизбежна. Романтика скажет - она растопит зимние проблемы и принесет радость лета. А я, как старший следователь - она раскроет спрятанные по сугробам секреты. Все. Так что рекомендую подумать, ибо чистосердечное раскаяние учитывается при вынесении приговора.
За сим, позвольте откланяться, дела-дела… надеюсь, мы еще встретимся. К себе не приглашаю, сами понимаете...

(с) SadWizard

Запретная любовь. У нее много воплощений. И у каждого своя история.

Детство
(Мама знает все!)

Душа ребенка – как чистый лист. На нем нет еще темных клякс предательства, серых разводов зависти, кровавой пены межрассовой вековой вражды, истоки которой сокрыты во тьме веков. Потому малышам, даже говорящим на разных языках, всегда проще, чем взрослым понять друг друга. А если еще и есть что-то, что их объединяет…
И пусть за покатыми дюнами задорно полыхали руины руин Соли-Дора и раздавался душе- и ушераздирающий гром боевых заклинаний, на золотистом пляже у заброшенного маяка беззаботная ребятня весело возилась, не задумываясь о принадлежностям к воюющим расам.
Два мальчика и девочка. Эту троицу свела любовь – любовь к морю. Возможно, их первая встреча была простым совпадением – так уж вышло, что они почти одновременно, нарушив все запреты, сбежали от надзора воспитательского ока на вожделенный берег.
С тех пор, при первой возможности, ребята старались выбраться в свой укромный уголок. Им было хорошо вместе. Вдоволь набегавшись и накупавшись, они частенько располагались рядышком на горячем песке, что бы полюбоваться белыми барашками, гарцующими на голубых волнах и поболтать.
- Я вырасту и стану великой воительницей, достойной несокрушимого Кхадгора – гордо заявила рыжая конопатая девчонка.
- А я прочитаю все-все книги на свете, изучу самые сложные заклинания и остановлю эту дурацкую войну! – уверенно произнес белокурый мальчик. Не то чтобы Добронрав был пацифистом, но сойтись через несколько лет в бою с друзьями ему решительно не хотелось.
Данко, третий и самый младший член их компании, как обычно, задумчиво промолчал, влюблено глядя на прекрасную Марионику.

Юность
(Есть, что мама не знает…)

Шли годы. Кипело горнило войны. Друзья продолжали встречаться, хотя встречи становились реже, и выбираться было все сложнее. Люди, и гномы старались подготовить подрастающее поколения к суровым боям, стараясь не упустить ни единой минуты.
- Добрик, только ты можешь мне помочь... я должна попасть в старшую группу! Лишь она допускается до тренировок с великим мастером Торадором! – Марионика умоляюще посмотрела на Добронрава, стиснув своими нежными, но сильными пальчикам, его ладонь.
- Солнышко, да что я могу сделать?! – мямлил смущенный парень, красный как вареный рак.
- Все очень просто! Я должна одержать сто побед над человеческим воином. Их зафиксирует мой магический меч. Но я боюсь, что не сумею… вот если бы соперникм был ты… ну пожалуйста, милый…
За «милого» из уст обожаемой гномы Добронрав был готов сам прыгать грудью на ее меч. И над пляжем зазвучал звон заплясавших клинков.

Молодость
(Ничего она не знает, эта мама!)

- Данко, золотце мое, ну поиграй со мной. Я принесла мячики! Лови!
- Мари, это какой-то неправильный мячик. Когда я ловлю его мне очень больно.
- Малыш, ну постарайся еще чуть-чуть. Мне очень важно научиться бросать его, тогда мастер Торадор возьмет меня в свои личные ученики! Ты понимаешь, как это важно для меня! Ну пожалуйста, еще одну партию. А я тебя поцелую… потом… если захочешь…
Мудрая не по годам женщина, уж она то знала, что влюбленный мальчишка ради такого пойдет на все.
- Лови мячик, радость, моя! Лови!
Странные мячики все норовили лопнуть в неловких руках Данко, не смотря на все старания…

Зрелость
(А все таки мама была права…)

Юный черный дракон задумчиво лежал на теплом песке. Рядом, сидел невысокий человек в синей мантии ученика мага. Они молча смотрели на набегающие на берег волны.
Вдруг в мерный шепот прибоя врезался предсмертный треск надломленной ветки. На берег вышла стройная гнома в оранжевых доспехах охотника за головами.
- О, Мари! Как мы рады тебя видеть… - Данко радостно завилял хвостом.
- Мальчики, я вас – еще больше. Мне как раз до выполнения задания Вестника на открытие четвертой лавки не хватает хвоста дракона и фляги крови недоученного мага…
- Ну ты и шутница… - тут Добронрав побледнел, глядя на то, как его любимая подруга вытаскивает из заплечного чехла секиру.
- Да уж какие шутки… - недобро улыбнулась Марионика, - кстати, Данко, отдельное тебе спасибо за то, что помог прокачать мне потренироваться со сферами бури… ой… с мяяяячиками… ну что, сами подойдете, или предпочитаете помучаться?

Эпилог
(Продолжение следует?)

Согласно исследованию известного биолога Дафура, драконы до 70 лет летать не умеют. Именно за этот трактат великий ученый получил золотую Кимихловскую премию. Потому, великий ученый съел бы, наверное, от злости свою шляпу, если бы увидел, как молодой дракон (судя по пятнам, едва достигший двадцати лет), не только стремительно мчится над волнами, но и еще несет в когтях довольно упитанного человека.
Что не сделаешь, когда на одной чаше весов научная гипотеза, а на второй – собственный хвост, да еще с допингом в виде разъяренной гномы, многообещающе машущей тебе вслед секирой.
Мы не будем отягощать вас какими-то мудрыми выводами и моралями. Полагаем, и так ясны опасности запретной любви. Скажем просто. Презрев все запреты и возлюбя ближнего своего, одним глазком все же приглядывай, где его секира, а где твой хвост.

(c) SadWizard

… Его глаза не мигая смотрели перед собой. В темном омуте зрачков отражались золотистые локоны и тонкие черты бледного красивого лица. Это было лицо из его воспоминаний, лицо из его прежней жизни…
… Ее звали Злата. Впервые увидев ее, Гвилт понял, что пропал. Он безнадежно, отчаянно влюбился… как мальчишка. По сути, он и был мальчишкой. Желторотый юнец, мечтавший прославиться и стать отчаянным рубакой, могучим воином, без устали разящим гномов и ужасных тварей. Красивая, гордая воительница овладела помыслами юного воина, лишила покоя и сна. Отчаянно робея, он пытался завязать с ней знакомство, в надежде добиться расположения девушки оставлял ей цветы, неделями не вылезал из паучьего логова, чтобы купить незатейливые, но доставшиеся непростым трудом украшения. Ему казалось, что его мечта готова ответь взаимностью, и счастье со Златой уже не за горами…
… Он помнил ту встречу в пригороде Соли-Дора, когда молодые воины одного из кланов преградили ему дорогу, а затем молча и методично били, намекая, что он выбрал неподходящий объект для обожания. Он помнил надменное лицо со шрамом, обитый железом сапог на своей щеке и полный презрения голос: «Забудь про нее, нуб». Он понял, что ему запрещали любить ту, что стала дороже жизни.
Он не помнил, как поломанный и окровавленный полз по Мертвым землям, не помнил, как избежал встречи с патрулями гномов, не помнил, как оказался в сыром мрачном подземелье… Но он хорошо помнил, что произошло там.
Он видел ее потом… наблюдал издалека, восхищаясь такой родной и одновременно далекой красотой. Он знал, что за Злату придется бороться, убивать за право обладания ею. Да, он изменился. Стал быстрым и сильным. Его ярость и ненависть придавали ему сил. Он нашел обидчиков. Он запомнил смерть каждого, кто стоял на пути его любви. Он потратил месяцы, чтобы забрать жизни тех, кто осмелился смеяться над его чувствами…
… И вот она здесь. Его Злата. Его любовь. Такая беззащитная, неподвижная... Когда на нее напала толпа гномов, он был рядом – он всегда приглядывал за ней, когда она спускалась сюда… Он рвал на части бородатых карлов, сминал их броню, терзал мягкую плоть. Он не пощадил спешивших на помощь девушке сокланов, ломая хрупкие кости тех, кто снова хотел лишить его мечты. Он впивался клыками в морды уродливых созданий подземелий, которые спешили на кровавый пир, привлеченные запахом крови. Он был один против всего Элинора и был готов бросить вызов даже богам. Что ему было терять, кроме мечты? Все, что когда-то имел, осталось здесь, под землей. И она тоже останется. Никто и ничто не запретит им быть вместе.

(c) - Barbudo -

Другие работы наших сокланов и других участников литературных конкурсов можно почитать: http://forum.tmgame.ru/index.php?showforum=6